1861, с. Савенково Белёвского у. Тульской губ. – 1930, Сергиев Посад
Александров Анатолий Александрович окончил с золотой медалью Ломоносовскую семинарию при Катковском лицее в Москве (1875–1883) и историко-филологический факультет Московского университета (1883–1887). По окончании курса был оставлен для приготовления к профессорскому званию по кафедре русской литературы; в 1888 по рекомендации К.Н.Леонтьева, с которым познакомился в 1884, получил предложение стать репетитором сына Л.Н.Толстого Андрея. В 1891–1898 был приват-доцентом Московского университета, но преподавал в основном в средних учебных заведениях Москвы, в 1903–1905 жил в Риге, преподавал в Ломоносовской женской гимназии. Писать стихи начал в лицее, с начала 1890-х печатался в «Русском обозрении», «Русском вестнике», «Историческом вестнике», «Московских ведомостях» и других изданиях. В 1912 выпустил сборник Стихотворения. В 1892–1898 издавал и редактировал журнал «Русское обозрение», в 1895–1898 – газету «Русское слово». С 1910 жил в Сергиевом Посаде, был активным сотрудником «Богословского вестника» и других религиозных изданий. В 1915 выпустил книгу I. Памяти К.Н.Леонтьева / II. Письма К.Н.Леонтьева к А.Александрову. После 1917 от литературной деятельности отошёл.
Мои песни
Немного их. Неславны и негромки,
Они в века не перейдут, мой друг...
Ни современники, ни гордые потомки
Не склонят к ним заворожённый слух.
Чернорабочего мне был суждён удел:
Я песни пел лишь в краткие досуги,
Спеша к работе вновь. Ни славы, ни заслуги
В том нет, я знаю сам, что песни эти пел.
Я в звуки перелил лишь то, что пережито,
Что я любил, пред чем благоговел,
Что мучило меня, чем я переболел,
Что сердца памятью не будет позабыто.
Негромки песни пусть... Но, знаю я, услышат
Их чуткие отзывчивых сердца,
И хоть за то, что искренностью дышат,
Не бросят камня в их певца.
6 августа 1907, Никол. жел. дор.
Напутствие
Встрепенитесь, птички-песни,
И летите,
То, что выпелось из сердца,
Расскажите...
Кто-нибудь и вас, малютки,
Приголубит,
Приласкает, пожалееет –
И полюбит.
1894, Москва
Буря синее море вздымает –
Море пенится, плещет, шумит,
И кораллы, и жемчуг бросает
На холодный прибрежный гранит.
Горе душу поэта терзает –
Песни чудные силой своей
Из глубокой души вырывает
Для забавы холодных людей.
5 ноября 1879, Москва
В Божьем небе высоко, высоко
Божьи звёздочки тихо горят
И с любовью из бездны глубокой
На уснувшую землю глядят...
Мне хотелось бы в даль голубую,
Мне хотелось бы звёздочкой быть,
Чтоб оттуда на землю родную
Так же ласково, тихо светить.
12 декабря 1879, Москва
Товарищам пред окончанием курса
(По поводу фотографической группы.)
Вместе стояли беспечно – весёлой толпою
Мы перед грозной судьбою...
Разными скоро она поведёт нас путями,
Приподнимая завесу грядущих годов перед нами
Неторопливой железной рукою...
7 марта 1883, Москва
Посвящения
Гоголю
Любовно, хоть твёрдой и смелой рукою,
Он, родина, язвы твои раскрывал,
И «Мёртвые души» живою водою
Он вспрыскивал, к жизни их звал,
Туда, где светился вдали идеал...
Поклонник высокой, пленительной грёзы,
Врагом он был пошлости, прозы,
Сумел он нагнать на них страх, –
И «видимый смех сквозь незримые слёзы»
Недаром змеился на тонких устах...
Русь нашу прошёл он великим дозором,
И совести нашей он стал «Ревизором».
19 марта 1909, Санкт-Петербург
Тургеневу
Ты вышел до зари, ты вышел «Накануне»,
Охотник-чародей, всю Русь ты исходил,
Родную нашу Русь, – и ты ходил не втуне:
Когда вернулся ты, ягдташ твой полон был...
Духовной пищи в нём для многих поколений,
Птенцов «Дворянских гнёзд», «Отцов» и их «Детей»,
Ты много нам принёс, могучий русский гений,
Охотник-чародей!
22 августа 1908, Санкт-Петербург
На смерть А. А. Фета-Шеншина
– Муза, слышишь? Вдохновенный,
Твой любимый сын,
Жрец искусства неизменный,
Умер Фет-Шеншин.
«Сердцу больно, но поверьте, –
Муза шлёт ответ, –
Пусть Шеншин угас, но смерти
Не подвластен Фет».
1892, Никол. жел. дор. (из Спб. в Москву)
Пожелание
Пройти чрез грязь и ей не замараться,
Ребёнком чистым до конца остаться,
Надеясь, веруя, любя
И никого не погубя, –
Вот всё, чего тебе я пожелать бы мог...
Но вижу, наделил тебя всем этим Бог.
1 марта 1908, Санкт-Петербург
У моря
Я, заслушавшись музыки волн,
Неподвижно на камне сидел
И, волненья безвестного полн,
На безбрежное море глядел –
В необъятный и синий простор,
Где со страхом теряется взор...
И катилась волна за волной,
Ударяясь о берег крутой...
Гул могучей борьбы впереди...
Засыпали страданья в груди,
Усмирялася в сердце печаль, –
И хотелось душе молодой
Испытать свои силы борьбой,
Ей хотелось в безвестную даль –
В необъятный и синий простор,
Где со страхом теряется взор...
Июль 1884, Одесса, Большой Фонтан
На железной дороге
Ночью зимнею, тихой и лунной
Поезд к северу с юга летел...
Я стоял у решётки чугунной,
На площадке, – уйти не хотел...
По душе мне был бег этот смелый,
Точно мысли гигантской полёт,
Без оглядки, без страха вперёд –
По равнине широкой и белой,
Чрез овраги, меж гор и болот...
Города и родные селенья
Точно слали мгновенный привет,
Пробуждая в душе умиленье
И сыновнее чувство в ответ...
Хороши эти родины ласки!..
Да к тому же – таи, не таи –
Грохотали вагоны мне чудные сказки
И гремели чугунные песни свои...
23 августа 1884, Одесса–Москва (жел. дор.)
Партии
Разделилась на партии Русь...
Боже мой, Боже мой! как их много!
Повстречал человека – тревога:
«Что за гусь?»
«Октябрист», «трудовик», иль «кадет»,
Или кто ещё – вот в чём забота...
Ожидать от него мне бойкота
Или нет?
Что готовит он: бомбу, иль нож,
Иль револьвер припрятал в кармане?
Как узнаешь об этом заране?
Как поймёшь?
Разделилась на партии Русь...
Боже мой, Боже мой! как их много!
Повстречал человека – тревога:
«Что за гусь?»
22 февраля 1906, Царское Село
Жизнь
Как своенравная дева, меня после долгих страданий
Редко капризная жизнь лаской минутной дарит.
Много я видел обид от неё незаслуженно горьких,
Но год от году сильней страстной душою люблю.
26 февраля 1885, Москва
Я горе знал, средь горя я возрос;
Знакомы мне заботы и печали...
Мне душу детскую охватывал мороз,
Когда другие весело играли.
Я горе знал, средь горя я возрос;
Но красоту душой подметить гибкой
Умел повсюду я, – и мокрое от слёз
Лицо моё светилося улыбкой...
6 мая 1887, Москва
Бывают дни унынья и бессилья,
Бороться с жизнью мне становится невмочь, –
И над собой я слышу чьи-то крылья,
Холодные и чёрные, как ночь...
И чей-то голос, вкрадчиво поющий,
Мелодией звучащий неземной,
В безвестный край настойчиво зовущий,
Мне кажется, я слышу над собой:
«Довольно здесь тебя безжалостно терзали, –
Разбито всё в измученной груди...
В страну, где нет заботы и печали,
Я знаю путь... Иди за мной, иди!
Грядущих лет не верь манящей дали:
Отрады не было, не будет впереди...
В страну, где нет болезни и печали,
Я знаю путь... Иди за мной, иди!»
И этот голос прямо в душу льётся
И гасит к жизни сладкую любовь, –
И мнится, слышу я, как стынет в жилах кровь,
И сердце тише... тише бьётся...
Растёт в душе унынье и бессилье,
Бороться с жизнью мне становится невмочь, –
И над собой я слышу чьи-то крылья,
Холодные и чёрные, как ночь...
7 марта 1887, Москва
Иди!
А жизнь-то прожита... Она уж не вернётся...
Её уже немного впереди...
Но надобно пройти тот путь, что остаётся.
Иди!
Иди дорогою, указанной от Бога,
Его заветы ревностно блюди.
Шаг каждый взвешивай... Осталось их немного.
Иди!
25 апреля 1910, Москва
Анатолий Александров.
Стихотворения. М., 1912.